Черные буквы на белом фоне

Как-то раз шла по улице тетенька с огромным пластиковым пакетом. В пакете были набиты угловатые предметы, которые топорщились через пластик, выпирая со всех сторон. Ручки были туго завязаны сверху на два узла, поэтому разглядеть, что внутри, было совершенно невозможно. Тетенька была одета в халат, завязанный на талии хлястиком, на ногах у нее были домашние тапочки, и все это значило, что она только что вышла из дома, специально чтобы выкинуть пакет. И действительно, юркнув в подворотню, она быстро опустила его рядом с железными мусорными баками. Сначала тетенька хотела спрятать пакет в бак и даже постаралась пристроить его сверху вываливавшегося из бака мусора, но тот скатывался вниз. Тогда она кинула его на землю и ногой постаралась пропихнуть в щель между двумя баками. Толстый пакет не влезал. Послышались чьи-то голоса и стук каблуков, тетенька поспешно оставила пакет и убежала прочь, словно боясь быть увиденной.
Тетенька эта была уже немолода. У нее были худые плечи, но массивная попа и некогда пышная, а теперь обвислая грудь. Лицо уставшее, с мешками под глазами, кое-где морщинки, и кожа дряблая. Она красила тонкие губы перламутровой бледно-розовой помадой, которая быстро стиралась и оставалась на губах только местами. Зато глаза ее были густо накрашены черной тушью, которая осыпалась лишь ближе к вечеру.
Она жила в коммунальной квартире. Вернувшись домой, открыв деревянную входную дверь ключом на длинной ножке, она зашла в полутемный коридор, освещенный желтой тускловатой лампой, и сразу же столкнулась в дверях с соседкой. Это тоже была уже немолодая тетенька, даже скорее бабушка с черной тряпичной хозяйственной сумкой. Она стояла в коридоре перед зеркалом и завязывала платок, прислонив сумку к стене.
- О! - сказала соседка, - куда это ты в халате ходила? Да еще в тапках домашних?
- Никуда не ходила. Выскочила только на лестницу, потому что мне показалось, что к соседям в дверь кто-то звонил, а их же дома нет, на даче.
И она сняла с ног свои домашние тапочки со словами:
- Пойду подошву помою, чтобы грязь по коридору не разносить.
- Правильно-правильно, - одобрительно сказала старушка, ничего не заподозрив.
- А то я коридор каждый день мою, - многозначительно продолжала тетенька: - а помытого не видно!
- Ой, не видно! - поддержала ее старушка, взяла сумку и тихонечко направилась к выходу.
- Зеркало-то заляпанное! - воскликнула громко тетенька, - как вы только в него смотрелись, Галина Петровна! Ничего ж не разглядеть! - и она подолом халата потерла уголок зеркала.
Но как только за старушкой закрылась дверь, тихонько щелкнув замком, тетенька перестала тереть зеркало, бросила тапочки, хлестко стукнувшие по деревянному полу, сунула в них ноги и пошла по коридору на коммунальную кухню. Там она поставила на плиту кофе в грязной металлической турке и села к окошку, взяв тоненький старый журнал, стала отгадывать кроссворд. Кофе на плите зашумел, потом начал закипать и вдруг побежал вверх, поднялся и выплеснулся на плиту, газ зашипел, тетенька вскочила, схватила турку с огня. На плите остались темно-коричневые круги убежавшего кофе, а тетенька забрала журнал и кофе и ушла в свою комнату.

В это самое время один дяденька снимал трусы. Он неловко задрал бледную волосатую ногу и пытался стащить с нее свои темно-синие трусы в мелкий белый горошек, опираясь рукой о стенку. Дяденька был также немолодой, как и уже знакомая нам тетенька. В ярком электрическом белом свете он был очень хорошо виден со всех сторон, тем более, что на нем совершенно ничего не было надето. У него был округлый большой животик, довольно худые ноги, редкие черные волосики на груди, зато на голове их почти не было, потому что там была большая лысина.
Сняв трусы, дяденька достал из пакета какой-то резиновый сплющенный предмет и попытался разлепить его края пальцами. Это была резиновая купальная шапочка красного цвета и, сильно растопырив ее руками, дяденька нагнулся и натянул шапочку на голову.
Потом, так же неловко, стоя босиком на холодном кафельном полу, он достал из пакета плавки и натянул их, смешно приседая. Потом дяденька убрал свои сложенные вещи в шкафчик, взял полотенце, и вышел через дверь, ведущую в душевую.
В коридоре протирала пол уборщица в синем халате. Она выжала серую половую тряпку в ведро и расправив ее, швырнула на пол. Тряпка упала с влажным хлопком и тетенька, нагнувшись, обмотала ее вокруг швабры. Увидев дяденьку, идущего босиком по холодному мокрому полу, она сказала ему:
- Вы бы босиком не ходили! Видите, какой пол грязный. Вон вода в ведре аж черная!
Дяденька добродушно заглянул в ведро и действительно увидел, что вода темно-серая, с редкими пузырями грязной пены.
- А вы без перчаток в такой воде тряпку полощите! - сочувственно сказал он уборщице.
- А что делать! - ответила та и принялась возить шваброй по полу.
Дяденька же открыл другую дверь и вышел в большой-большой светлый зал, посреди которого голубел водой длинный бассейн. Под гулкими сводами зала раздавались визги и детские голоса, всплески воды, крики инструктора, едва слышная музыка из соседнего зала, где шли занятия по аэробике. Дяденька подошел к железным перилам и очень осторожно стал спускаться вниз, в воду. Постояв немного в воде, он набрал воздуха и присел, окунувшись с головой, а потом дрыгнул ногами и поплыл по дорожке, не спеша, по-лягушачьи выталкивая ноги.
Сделав несколько кругов, он остановился отдохнуть у стеночки. Рядом с ним стояли две тетки. Одна, одетая в черный сплошной купальник с ярко-красными цветами, с большой, вываливавшейся в вырез грудью, дородная, массивная, в шапочке на резинке из тонкого прозрачного пластика, какие обычно надевают в душе, недовольным тоном говорила с другой, сухонькой спортивной старушкой в больших очках на зеленой резинке, делавших ее похожей на маленькую лягушку с выпученными глазами. Недовольная тетка в черном купальнике с цветами рассказывала следующее:
- А в прошлый раз я ушла в раздевалку с розовыми. Они были такие маленькие! И я не удивлюсь, если в этот раз придется идти с голубыми. Я уже и начальству жаловалась, что у них тут такое бесстыдство творится. Они говорят, что примут меры, но ничего не изменилось. Просто дурдом! Какое-то криминальное место! Я бы в другой бассейн ходила, но этот близко с домом, так вот и приходится терпеть все это безобразие.
Старушка-лягушка, без устали работавшая ногами, зависнув в воде на одном месте, сказала загадочным шепотом:
- А мне попадаются всегда такие гигантские! У меня размер маленький, а они всегда такие большие! Не очень удобно.
И, словно смутившись, она оттолкнулась ногами и быстро поплыла. Наш дяденька тоже оттолкнулся ногами от стенки и неспешно поплыл вслед за ней.
Он поплавал еще, то на спине, глядя в потолок, медленно выплывая на середину дорожки и сталкиваясь с плывущими навстречу; то на животе, дрыгая ногами и аккуратно выкидывая руки; то под водой, глядя открытыми глазами на расплывчатые силуэты других пловцов, а потом долго протирая красные от воды глаза. Проплавав отведенное время, он наискосок проплыл к железным перилам и медленно, неся тяжелое брюшко и привыкая к земному притяжению, неуклюже поднялся по круглым ступеням-трубочкам наверх. Он постоял с минутку на краю бассейна, выковыривая воду из уха, потом рассеяно сунул ноги в первые попавшиеся тапочки, они оказались ярко-желтыми, и не спеша отправился в душевую.
В раздевалке он вытерся полотенцем, снял плавки, надел темно-синие трусы в мелкий белый горошек, а потом брюки и рубашку, которые достал из шкафчика, убрал ярко-желтые тапки в пакет и отправился домой, как всегда никуда не торопясь.

Кстати сказать, тот большой пластиковый пакет, который выкинула на помойку тетенька, нашел один бомж. Он как раз пришел вслед за ней, посмотреть, можно ли чем поживиться. Бомж был весьма бодр и находчив. Ему не терпелось выпить с друзьями и поэтому, найдя толстый пакет, он очень обрадовался, ожидая найти в нем что-нибудь ценное. Недолго думая, он попытался развязать узлы из ручек, но не преуспел в этом и, не жалея пакета, порвал его пластиковый бок. Внутри оказалось очень много разноцветных тапок. Со знающим видом бомж приподнял брови, положил пакет с тапками в коробку, валявшуюся тут же, рядом, прихватил еще несколько газет из мусорного бачка и ушел из подворотни.

Дяденька возвращался домой. Он открыл деревянную входную дверь ключом на длинной ножке и оказался в коридоре коммунальной квартиры. Той самой, где жила тетенька. Впрочем, это совсем не удивительно, потому что наши тетенька и дяденька были мужем и женой. И вместе они жили уже более тридцати лет.
Дяденька вошел в свою комнату как раз в тот момент, когда жена допивала кофе и отгадывала последние слова в кроссворде. Поздоровавшись, он положил свой пакет на стул, достал из него шапочку и плавки и повесил их на веревку, натянутую через всю комнату, зажав прищепками. Потом он достал из пакета ярко-желтые тапки и аккуратно поставил их сушиться на батарею.
- Опять тапки спер, - сказала тетенька и продолжала тихим шепотом: - сколько же это будет продолжаться! Только сегодня мешок тапок на помойку вынесла! Пошла специально в соседний двор, чтобы соседи не узнали, что это наши.
- Да пусть знают, - ответил дяденька, выворачивая мокрый пакет и встряхивая его от воды.
- Пусть знают что, Сережа? Что ты страдаешь клептоманией?
Дяденька ничего не ответил, а только аккуратно одел пакет на спинку стула - сушиться.
- Хоть бы воровал что-нибудь другое! Черт тебя побери! Куда твои тапки девать? В бассейн не отнесешь, стыдно мне каждый день тапки туда носить. Самим не износить. Друзьям уже всем на день рожденья тапки дарим, как идиоты. Да еще эти штампы из бассейна на тапках, бутылку ацетона извели, оттирая краску. Перед соседями стыдно! Что ты молчишь? Ворюга несчастный! Совесть-то тебя не мучает? Тьфу!
И тетенька в сердцах встала со стула, схватила тапки с батареи и сунула их в пакет, содрав его со спинки стула:
- Вот дождешься, схватят тебя за задницу в чужих тапках, будешь знать! Позорище!
- Ты, Люся, меня не стыди, - ответил дяденька, садясь за стол и, доставая откуда-то коробочку с отвертками, и добавил: - если сама ничего про совесть не знаешь.
- Это я-то про совесть не знаю? - воскликнула в сердцах тетенька, - нахалюга! Да про меня никто худого слова сказать не может! У кого угодно спроси, все меня знают, как почтенную и совестливую женщину.
- Дай-ка мне лучше чайник электрический с подоконника, - сказал ей на это дяденька, по-доброму улыбаясь.
Тетенька взметнула белую тюлевую занавеску и взяла чайник, стоявший среди банок с солеными огурцами и вареньем. Она резко протянула его дяденьке, и тот принялся разбирать его, орудуя маленькой отверточкой, чтобы починить.
- Лучше бы ты чайники воровал, - сказала тетенька, - раз по-другому жить не можешь. Раз у тебя болезнь такая! А я, что поделаешь, мирюсь с тобой. Не выгонять же тебя из дома, как-никак тридцать лет вместе живем, и всегда ты у меня такой странный был.
И тетенька уселась у телефона и набрала номер подружки.
- Сашенька? Привет, что делаешь? Я-то? Да вот только что в квартире убралась, решила дух перевести, о тебе побеспокоилась. Мой-то? Дома! Сидит вон, твой чайник чинит. Придешь - отдам. Нет-нет, какие деньги, Сашуля, ты же нас знаешь, мы деньги с друзей не берем. И не предлагай, меня просто совесть замучает!
Сказав так, тетенька зажала трубку ухом, достала пузырек с лаком и принялась красить ногти.
В большом зеленом аквариуме, стоявшем за спиной у дяденьки, плавали оранжевые гуппи, трепеща хвостами. Дяденька посмотрел в аквариум сверху на желтые камушки и водоросли, потом посыпал сухой корм из баночки на поверхность. Разноцветные рыбки оживились и затрепыхались в аквариуме. Дяденька с улыбкой наблюдал их хаотичные, взволнованные движения, постукивая пальцем по стеклу.

Бассейн сверху тоже похож на аквариум. Вот плывет на спине дородная тетка в черном купальнике, как цветная рыбка, пестрая от ярко-красных цветов на груди. Вон плещется стайка детей в разноцветных купальных шапочках: красных, желтых, синих. Проплывает важный мужчина, на спине у него привязаны веревкой два тапочка, как плавники. Скачут под музыку тетеньки на занятии аква-аэробикой, зажав длинные не тонущие палки, как толстые усы, торчащие в разные стороны.
Наш дяденька, которого звали Сережа, дядя Сережа, медленно выполз из воды на край бассейна, подтягивая тело, хватаясь руками за перила. Визжа и брызгая водой, сзади к перилам подплыли два мальчика, отталкивая друг друга они полезли вверх. Дядя Сережа неспешно сунул ноги в тапочки, оказавшиеся в этот раз светло-зелеными, и отошел от края. Он прошлепал к вешалке, взял с нее свой пакет с мылом, перевесив сначала навешенное сверху чужое полотенце. Один из мальчиков взял свой мешок и ушел в душевую. Второй снял полотенце, то самое, висевшее поверх дяди Сережиного пакета и сказал:
- Извините, свободных крючков не было.
- Не беда, - ласково ответил дядя Сережа, а потом загадочно добавил: здесь все меняются друг с другом.
Мальчик посмотрел вниз, на его ноги, а потом вдруг сказал:
- Когда я видел вас в раздевалке, вы были босиком.
- Действительно, - сказал дядя Сережа и улыбнулся. Он немного помолчал, видя смущение мальчика, а потом добавил еще: - а это не мои.
- Как это? - удивился мальчик.
- Я взял чужие тапочки, - уточнил дядя Сережа.
- Зачем?
- Чтобы посмотреть, что будет, - ответил дяденька и показал глазами на скамейку, предложив посидеть.
Они отошли и опустились на деревянную скамеечку, с которой был виден весь бассейн, как на ладони, а особенно хорошо было видно место рядом с железными перилами, где парами лежали разноцветные тапки. Дядя Сережа улыбался, а мальчику было неудобно. Он спросил:
- А вы не боитесь, что вас поймают?
- Совсем не боюсь, - сказал дядя Сережа и положив ногу на ногу стал вызывающе болтать тапочком на ноге.
Прошло немного времени. Из бассейна выходили разные люди, находили свои тапочки и спокойно уходили в душевую. Наконец из бассейна вылезла надменная тетка в черно-белом купальнике под зебру, подтянула мокрую материю, расправляя ее на теле, и стала искать глазами тапочки. Но их не оказалось на своем месте. Постояв несколько мгновений, она несколько раз тщательно оглядела пол, но тапочек так и не нашла. Затем она посмотрела по сторонам с надменным видом, покачала головой, словно говоря про себя "безобразие!", поджала губы, и с наглым видом подошла к чужому тапочку и сунула в него ногу. Тапочек, вероятно, оказался маловат, поэтому без долгих раздумий тетка сунула ногу в другой тапочек. Так она несколько раз примеряла тапки, с очень независимым видом, пока, наконец, не нашла подходящие, бесцеремонно надела их, взяла полотенце и ушла в душевую.
Наблюдая за ней, дядя Сережа все время очень вызывающе болтал тапком на ноге, словно специально желая привлечь ее внимание, но тетка даже не посмотрела в его сторону.
Они продолжали смотреть на выходящих из воды людей.
Вскоре вылезла старушка-лягушка в очках на зеленой резинке. Она воровато оглядела пол, но очевидно не нашла свои тапки, поэтому быстро сунула ноги в первые попавшиеся, которые оказались на несколько размеров больше и смешно шлепая, ими засеменила в душевую.
Потом вылез какой-то дядька, не найдя своих тапок, он выругался в полголоса, постоял в раздумье, потом вдруг надел чужие тапки и ушел.
Дядя Сережа находил все это очень забавным, он качал головой и улыбался. Мальчик смотрел сначала с удивлением, потом с ужасом, но и он наконец рассмеялся. Это произошло, когда вылезли две тетки, и одна из них не найдя своих тапок, воскликнула:
- Зина! Мои тапки кто-то украл!
Тогда вторая тетенька, наверно уже бывалая, сказала тихим голосом:
- Сонечка, тут всегда так. Одевай любые другие и пошли быстренько.
И она подтолкнула чьи-то тапочки ножкой.
- Господи, безобразие какое-то! - возмутилась первая, но тапки все-таки надела.
- А что поделаешь, Сонюлечка, - ответила вторая и подтолкнула первую к выходу. Они ушли, возмущенно обсуждая случившееся.
- Когда же это кончится? - спросил мальчик у дяди Сережи.
- Я сюда уже полгода хожу и каждый раз сам думаю: когда же это кончится? - и он грустно кивнул на вылезшую из воды тетку, одетую в модный спортивный купальник. Тетка поискала глазами свои тапки, не нашла. Она сильно выдохнула воздух из легких, постучала босой ногой по полу. Сзади по перилам вылезал дяденька и, заметив его, тетка быстро сунула ноги в первый попавшийся тапочек. Он был ей очевидно мал.
Мужчина, вылезший наверх, развязал веревочку на талии и снял привязанные к спине тапки. Он кинул их на пол и впихнул ноги. Потом сказал тетке:
- Что, надела чужие? Надо с собой носить!
- Ничего подобного, - ответила тетка высокомерно, - я не имею обыкновения надевать чужие тапки. Это мои собственные.
- Да-да, знаем мы, какие они собственные, - язвительно ответил мужчина, - пятки по полу так и скребут.
- Смотрите лучше за собой, - вспыхнула тетенька, - как я могу надеть чужие? Да меня бы совесть замучила!
- Ага! - злорадно ответил мужчина, сматывая веревочку, - знаем мы вашу совесть.
- Да это у вас ни стыда, ни совести! Обвиняете невинного человека. А сами свои грязные тапки в бассейн тащите. Походили сначала по грязному полу, а потом в бассейн! А там люди, между прочим, плавают, и никто не хочет в грязи от ваших тапок купаться!
И они разошлись в разные стороны, весьма недовольные.
- Почему они надевают чужие тапочки? - спросил, наконец, мальчик.
- В этом бассейне часто берут тапочки напрокат в гардеробе. Видишь, на них стоит специальный штамп? - и дядя Сережа снял свой тапочек с ноги и показал фиолетовый круглый штамп на подошве, а затем продолжал: - Их нужно возвращать, а если не вернешь, то надо заплатить штраф. Никто не хочет платить штраф, надевает чужие тапки, чтобы платил кто-нибудь другой.
- Но ведь, в конце концов, остается один человек без тапочек, последний?
- Остается, - вздохнул дядя Сережа и грустно добавил: - только я еще ни разу не видел, чтобы кто-то оборвал эту цепочку по доброй воле. Да ты сам смотри!
И он перевел взгляд на место действия. Там стояла какая-то девчонка лет тринадцати, а над ней возвышалась разъяренная дородная тетка в черном купальнике с ярко-красными цветами на груди, кричавшая в ярости:
- Воровка малолетняя! Мои тапочки украсть собралась?
Девочка, вся красная, сняла тапочки с ног и пролепетала:
- Мои тапочки куда-то делись.
- Это кто же тебя научил воровать, а?
Девочка молча слушала теткины крики, опустив глаза в пол. Тетка в праведном гневе продолжала:
- Сейчас я тебя отведу к охраннику, будешь знать! Он позвонит твоим родителям и тебе влетит по первое число!
На этом тетка впихнула ноги в тапочки и с гордым видом изрекла:
- Нет у тебя совести!
- Не правда! - сказала очень тихо девочка.
- Что ты там вякнула? - прищурилась тетка, - повтори-ка!
- Есть у меня совесть, - еще тише сказала девочка.
- Бесстыдница. Если есть совесть, то извиняйся немедленно! Да какая может быть совесть у воровки! Тьфу!
Демонстративно плюнув в пол, она гневно взяла полотенце с вешалки и ушла в душевую.
Девочка осталась растерянно стоять на месте. Потом она прошлепала босыми ногами по холодному полу и села на скамейку, рядом с мальчиком и дядей Сережей. Едва она подняла глаза, как поймала добрый дяди Сережин взгляд, от чего смутилась еще больше, отвернулась и заплакала, закрывая глаза ладонью.
- Зачем же ты надела чужие тапочки! - воскликнул мальчик.
- Не знаю, - прошептала девочка сквозь слезы. Мальчик посмотрел на дядю Сережу, а тот склонил голову на бок. Девочка молча вытерла глаза ладонью, а потом сказала еще тише:
- Меня мама ругать будет. Очень сильно!
- Да брось ты, не будет! Это ведь всего-навсего тапочки! - сказал мальчик.
- Будет, - ответила девочка серьезно и рассказала им свою историю: - Однажды, когда я вышла из бассейна, я обнаружила, что мои тапочки кто-то надел. Я не испугалась, только удивилась, подумав, что произошла ошибка. Тогда я босиком пошла к гардеробщице и рассказала ей, что произошло. Я думала, что гардеробщица добрая женщина и что мы вместе найдем тапочки, но она сказала безразличным тоном, что мне придется заплатить штраф. У меня не было таких денег. Я попросила ее не брать с меня штраф, но она была непреклонна, сказав, что это ее не волнует. Она добавила еще, что не отдаст мне мою куртку и обувь, которые висели у нее в гардеробе, пока я не заплачу деньги или не верну тапочки. А на улице была зима. Куда мне было идти без обуви? Я объяснила ей, что денег у меня нет, но она не хотела ничего слушать. Тогда я решила позвонить маме, но ее не оказалось дома, наверно еще не вернулась с работы. Потом я позвонила ей на работу, но там ее тоже не было, она уже ушла. Я села на скамеечку возле гардероба. Мне было очень обидно, и я едва сдерживала слезы, а еще мне было очень холодно ногам, пол ведь там каменный и ледяной. Я просидела так около часа, замерзшая, испуганная, пока, наконец, не смогла дозвониться до мамы. Мама пришла за мной и закатила гардеробщице скандал. Та сказала, что ничего не знает, а правила есть правила. Мама заплатила штраф, забрала меня, и мы пошли домой. Она была очень зла на бассейн и на гардеробщицу. Даже хотела запретить мне ходить туда, но потом вдруг сказала, чтобы в следующий раз я просто надевала чужие тапочки, а не ждала, как замерзшая курица. Она добавила, что раз они так по-скотски с нами обращаются, то и мы с ними также будем. Поэтому, когда я в этот раз увидела, что тапочки пропали, я очень испугалась и решила, как говорила мама, надеть чужие тапки. Почему только мне так не повезло, и эта тетенька меня заметила! Теперь мама будет ругать меня пуще прежнего, а может быть вообще запретит ходить в бассейн. А я так люблю плавать!
И сказав так, девочка тяжело вздохнула.
- Вот что, - сказал на это дядя Сережа, вставая со скамейки, - иди-ка ты в душ, а мы тоже пойдем ополоснемся. А потом все вместе встретимся в гардеробе. Пока же возьми мои тапочки, - и он отдал ей свои светло-зеленые шлепанцы.
- Вот видите! - сказал мальчик, когда они зашли в душ и встали каждый под струю воды, - все-таки воровать тапочки нехорошо. Даже если вы наблюдаете за поведением людей, это плохо, потому что страдают ни в чем не повинные люди.
Дядя Сережа задумчиво стал намыливать мочалку голубым куском мыла. Он потер лысину мыльной рукой и долго стоял с закрытыми глазами, подставляя лицо под воду. Он так долго не отвечал мальчику, что тот даже уже перестал ждать ответ и тоже намылил волосы, шампунем.
Дядя Сережа заговорил уже только в раздевалке. Он сказал следующее:
- Сначала я попытался возвращать тапочки в гардероб. Но спустя короткое время я не смог уже больше этого делать. Дело в том, что на вешалку вместе с одеждой вешается номерок, и гардеробщица знает, что этот человек должен вернуть тапочки. У меня такого номерка никогда не было, и поэтому очень скоро гардеробщица поняла, что что-то со мной не ладно, раз я постоянно возвращаю тапочки, которые вовсе и не брал. По вполне понятным причинам это было слишком опасным занятием и поэтому мне пришлось забирать тапочки домой.
Сказав так, дядя Сережа закрыл шкафчик, в котором у него лежали вещи, поправил воротничок рубашки, свернул мокрое полотенце и убрал его в пакет. Он порылся в кармане брюк и выудил оттуда ярко-оранжевый пластиковый номерок из гардероба.
- Пойдем? – сказал он мальчику, и они вместе вышли из раздевалки.
Возле гардероба было пусто. Они присели на скамейку, чтобы подождать девочку, но та все не шла и не шла.
- Наверно она волосы сушит, девочки всегда долго в раздевалке копаются, - предположил мальчик.
И они подождали еще. Потом из женской раздевалки вышла какая-то женщина, и мальчик спросил у нее, не видела ли она девочку в светло-зеленых тапочках.
- В раздевалке больше никого нет! – ответила женщина и отдала свой номерок гардеробщице.
- Как это нет? – удивился мальчик.
- Девочка в светло-зеленых тапочках ушла, - сказала ему гардеробщица.
- Не может быть!
- Ну, как не может, если может. Сдала вот свои тапочки и ушла!
Мальчик растеряно обернулся к дяде Сереже, тот только развел руками. Он тоже выглядел обескураженным.
Они отдали свои номерки и молча получили одежду. Гардеробщица пристально посмотрела на дядю Сережу, словно ожидая чего-то еще, но ничего не сказала, а только поджала губы.
Потом они вышли на улицу и медленно пошли в сторону метро. Под ногами на сером асфальте лежали оранжевые и желтые осенние листья.
- Хочешь мороженого? – спросил дядя Сережа, когда они поравнялись с лотком мороженщика.
- Нет, не хочется, - ответил мальчик и покрутил пакет с полотенцем в руке.
- Ну, все, - сказал дядя Сережа, - сегодня ты присутствовал на последнем эксперименте с тапочками.
- На самом последнем?
Дядя Сережа кивнул.
- Это все из-за девчонки? – спросил мальчик.
- Нет-нет, с девочкой, я надеюсь, все будет хорошо. Но вот гардеробщица… Я-то, наивно полагал… Ну что ж, нам была продемонстрирована очередная пикантная черта психики земных людей.
- Ничего не понимаю, - сказал мальчик, - что случилось с гардеробщицей?
Дядя Сережа не стал ничего отвечать на это, тем более что они уже подошли к метро. Он порылся в карманах куртки, достал бумажку и ручку и написал свой адрес.
- Вот, возьми на всякий случай. Может быть пригодится. В бассейн я наверно уже ходить не буду. Сменю его на тренажерный зал, чтобы вот это все подтянуть, - и он похлопал себя по животу.
- А меня Сережа зовут, - сказал мальчик.
- Значит мы тезки! Пока, Сережка! – ответил дядя Сережа и, помахав рукой, неспешно пошел домой.
На землю медленно падали листья, они скользили в прохладном осеннем воздухе, их магнитом тянуло к земле.

Дядя Сережа действительно больше не появлялся в бассейне. Мальчик ходил туда по-прежнему. Несколько дней спустя к нему подошла та самая девочка. Она сразу же сказала:
- Послушай, а тот дяденька… который мне тапочки дал. Он когда будет?
- А его не будет, - ответил мальчик и строго посмотрел на девчонку. Он был сердит на нее.
- Он мне очень нужен. Понимаешь!
- Понимаю, - сказал мальчик еще более строго, - а что случилось?
- В общем… я принесла ему деньги… и видишь… я, - замялась девочка. Она покраснела, как рак, и теребила в руках резинку от очков. Мальчик Сережа слушал ее молча. Она, наконец, посмотрела в сторону и призналась: - мне так стыдно.
Мальчик не отвечал. Он тоже засмущался. Потом, чтобы прервать затянувшуюся тяжелую пазу он сказал, как будто бы недовольно:
- Ну ладно. Если тебе нужно отдать ему деньги, это совсем другое дело.
- И извиниться! Меня так мучила совесть, что я не могла ночью спать.
- Он дал мне свой адрес. Я с ним тоже всего один раз общался. А что, ты принесла ему деньги за тапочки?
- Принесла, - ответила она тоненьким голосом.
- А знаешь что? Он штраф вовсе и не платил!
- Правда? – девочка заметно обрадовалась.
- Правда. Но все равно, это очень плохо, то, что ты сделала.
- Я знаю! Пойдем сегодня к нему после бассейна? Я хочу извиниться!
И мальчик согласился.
Они встретились возле гардероба, забрали куртки и вместе вышли на улицу. Девочка расспросила его обо всем и узнала про тапочки и замкнутый круг, про людей, которые не хотели платить штраф. И тут вдруг она хлопнула себя ладонью по лбу и сказала:
- Я вспомнила! Однажды я уже видела в бассейне этого дяденьку. Он как раз забирал вещи из гардероба. Я стояла за ним с курткой и все прекрасно слышала. Я очень удивилась тогда, потому что он подошел к гардеробщице, достал деньги и сказал: «А это штраф за тапочки, которые не вернут сегодня вечером».
- Значит, он платил гардеробщице деньги? Но ведь она потребовала с тебя штраф, в тот, первый раз!
- Потребовала, - сказала девочка.
- Значит, она получала деньги два раза? – спросил мальчик. И они оба задумались.
Но ненадолго. Потому что вдруг девочка закричала:
- Смотри, тапочки!
И показала пальцем на ряды разноцветных тапочек, расставленных на газетах. Газеты лежали прямо на асфальте, а рядом с ними на коробке сидел продавец бомжеватого вида. Он ел сухарики из шуршащего цветного пакетика.
- Недорого, - сказал продавец, поймав взгляд девочки, и назвал как раз ту сумму, которую требовали в бассейне как штраф.
- Я как раз могу купить себе тапочки, раз дяденька не платил штраф. Наверно это будет разумным вложением ЭТИХ денег, - хихикнула девочка.
Мальчик согласился с ней, и она купила себе пару темно-синих тапочек тридцать шестого размера.
Тем временем они как раз подошли к дому, где жил дядя Сережа. Они поднялись по лестнице и оказались перед оранжевой деревянной дверью. Мальчик нажал звонок. Очень скоро за дверью раздались шаги, и дверь открыла какая-то бабушка с черной тряпичной сумкой.
- Вам кого? – спросила она.
- Нам дядю Сережу, - ответил мальчик.
- На день рожденья что ли? – спросила бабушка, - ну проходите, вторая дверь слева. А я как раз выскочу ненадолго. За подарком. А то забыла совсем, приглашают, а с пустыми руками идти неудобно.
Она впустила ребят в квартиру, а сама стала спускаться вниз по лестнице.
Мальчик с девочкой постучали в дверь, вторую слева, и им открыл сам дядя Сережа.
- Ага! – обрадовался он, - вы очень вовремя. Мы сейчас вас угостим тортом. Потому что у моей жены, тети Люси, сегодня день рожденья!
- Дядя Сережа! – сказала девочка, - я хотела извиниться!
- Извиняйся, раз хотела, - улыбнулся дядя Сережа.
- Извините меня, пожалуйста. Меня совесть знаете как мучила!
- Знаю, - ответил дядя Сережа и погладил ее по голове, - это очень хорошо. Всегда поступай так, чтобы тебя потом не мучила совесть.
И он провел их в комнату. Тетя Люся сидела вся при параде. Точнее, она не сидела, а ставила спичкой точки майонеза на «мухоморах» из яиц и помидоров.
- Поздравляем с днем рожденья! – сказали мальчик и девочка хором.
- Вот так гости! – сказала тетенька.
- А у вас какой размер ноги? – спросила вдруг девочка.
- Тридцать шестой, а что? – ответила тетенька.
- А то, что у меня есть для вас подарок! – обрадовано сказала девочка и вытащила из сумки пакет с только что купленными темно-синими тапочками.
- Не может быть! – вдруг сказала тетенька и посмотрела жалобно на мужа.
Дядя Сережа сощурил глаза, как кот, и засмеялся очень весело.
- Возвращаются! – сказал он, а тетенька посмотрела на тапочки на свет и увидела круглую печать на подошве. Но, конечно, она ничего не сказала детям, чтобы их не расстраивать, а только поблагодарила и пригласила посидеть на диване, пока не придут другие гости.
Другие гости не заставили себя долго ждать.
Очень скоро в комнату зашел один долговязый дяденька с тетенькой. Они искренне поздравили тетю Люсю с днем рождения и сказали:
- Люся! Ты всегда ходишь на работе без сменной обуви, а это не хорошо! И поэтому мы дарим тебе…
И они вытащили с огромными улыбками до ушей красиво упакованный сверток, перевязанный ленточкой. Тетя Люся быстро сорвала упаковку, и дяденька с тетенькой заорали на два голоса:
- Та-по-чки!
И громко засмеялись.
Тетя Люся очень жалобно посмотрела на мужа, а потом на фиолетовые тапочки с круглой печатью на подошве. Дядя Сережа смеялся, глядя на гостей. Потом он еще посмотрел на мальчика с девочкой и подмигнул им очень лукаво.
Совсем скоро снова затрезвонили в дверь, и тетя Люся убежала открывать. Это оказался толстенький низенький дяденька. Он демонстративно встал посреди комнаты и приготовился подарить подарок, но потом вдруг передумал и сказал, что ему нужен стул. Стул поставили перед ним и, подтягивая на коленках брюки, дяденька залез на него и продекламировал поздравительный стишок, держа подарок за спиной. Стишок был очень глуп и забавен:

Целую обе ваши лапки!
Чтоб взгляд ваш не был очень строг
Дарю вам, Люся, эти тапки,
Чтобы нигде не пачкать ног!

И он протянул ей сверток, в котором оказались, разумеется, тапки. Это были розовенькие тапочки с круглой печатью на подошве.
- Это какой-то розыгрыш? – спросила тетя Люся. А гости очень громко смеялись, потому что уже начали понимать, в чем тут дело. Один толстенький дяденька, с трудом слезший со стула, не понимал в чем дело, но он посчитал, что это его стишок так развеселил всех.
Потом пришли две тетеньки. Их было и не узнать без купальников. А на самом деле это была та самая дородная тетка, носившая черный купальник с цветами, и старушка-лягушка. Оказалось, что они вместе с тетей Люсей ездили в санаторий в прошлом году по бесплатным путевкам из поликлиники. Конечно, все закричали, что мир очень тесен. И тут вдруг долговязый дяденька сказал:
- А что вы подарите? – и захихикал, подталкивая свою тетеньку.
- Я подумала, - сказала дородная тетка, - что Люсеньке для сердца будет полезно ходить в бассейн. И решила, что там ей пригодятся…
- ТАПКИ! – закричали все хором.
- Откуда вы знаете? – обиженно сказала дородная тетка.
- Ой, - сказала старушка-лягушка, - а я тоже тапки принесла в подарок…
- И правильно сделали! – сказал долговязый дяденька.
И они распаковали тапочки – оранжевые и желтые. Конечно, никто не заметил круглые печати на подошве, но тетя Люся заметила и посмотрела на дядю Сережу совсем обречено.
- Ладно, - сказала она, - давайте лучше сядем к столу. Вот кладите себе, не стесняйтесь. Сережа, помоги гостям!
Но не успели они положить друг другу по большой порции Оливье, как в дверь раздалось деликатное постукивание.
- Заходите! – сказала тетя Люся.
Появилась голова бабушки-соседки, потом вся бабушка целиком. Она просеменила к имениннице, церемонно расцеловала ее в щеки и, доставая из черной матерчатой сумки ярко-зеленые тапочки, произнесла:
- Ты извини, Люсенька, что так скромно. Хотела тебе подарить подарок, а тут прямо недалеко от дома продают тапочки. Я и подумала, что тебе пригодятся. Чтобы пол не пачкать. А то ты постоянно подошвы моешь, если на лестницу сходишь. Пусть будет у тебя две пары.
- Не две, а целых… - сказал долговязый дяденька и принялся считать: раз, два, три, четыре, пять, шесть и, - он показал пальцем на ноги тети Люси, обутые в голубые тапочки, а потом подытожил: - семь! Семь пар отличных тапочек! Целый мешок.
- По одному на каждый день недели!
- По одному каждого цвета!
- Да здравствует закон семи! – сказал дядя Сережа.
- Да здравствует!
- Да здравствует!
- Да здравствует!
Сказали все. Потом мальчик Сережа спросил:
- А что это за закон?
- Как-нибудь потом расскажу, - ответил дядя Сережа. И все принялись есть салат Оливье. С ветчинкой, петрушечкой, майонезом, м-м-м, объеденье!